1
Отгремела ночная гроза. Отбесилась.
Будто сама Вечность кружила над деревней чёрным коршуном. Нависала. Высматривала кого-то. С сухим треском раскалывалось небо, когда из его скорбной плоти хлестала обесцененная кровь. Забытый всеми богами клочок земли захлёбывался в ней. Так, изрыгая проклятия, лютовала гроза. Кого искала, не нашла. Кривобоко, недоверчиво, с оглядкой, ушла за реку, за бурлящую Среброжилицу. Перевалила через вздыбленный лес. В сердцах метнула ослепительной острогой, свирепо лязгнула на прощание и исчезла.
Хруст, кряхтение донеслись из темноты двора, а следом внезапно наступила тишина, ещё более пугающая. Ни птиц, ни букашек, ни шелеста травы или листвы. Ни единого шороха.
Постепенно страх терял плотность и из киселя превращался в дождевой пар, дымку. Забился в углы избы густыми тенями, чтобы не исчезнуть совсем, когда мать зажгла свечу.
Короткой очередью стрекотнул сверчок из укрытия. Разрядил в тишину обойму, обычные ночные звуки вернулись в деревню. Со звуками вернулись прежние ощущения себя в пространстве и времени, но чего-то не хватало. Электричество. Я чертыхнулась: "Ещё и это".
Нервничаю перед поступлением в училище. Всё как-то не идёт, не ладится. То музыку не подобрать, то не смонтировать как надо, то сам танец разваливается, а теперь ещё эта ссылка в деревню. "К корням".
*
- Отлично, очень хорошо... Только, Аня, пташка, самое начало - надо выход сделать шире. Эмоции уже на грани, не передавливай. И в финале что-то добавить... что-то добавить, чтобы снять общую блёклость. Цвет какой-то нужен, яркость... акцентная вспышка в финале нужна. Подумай. Одних обертасов уже не достаточно будет. Ты сама подумай.
Смотрю на пляшущее пламя свечи и вспоминаю слова педагога. Подумай. А толку? Вот этот бледный огонёк танцует ярче, чем я бы смогла. Почти не касаясь фитиля, выбивает дроби - попробуй повтори. Ему и музыка не нужна. А мне? Злюсь.
*
Утро - привычная подёнщина. Помогаю матери и бабке по хозяйству. Каждое лето. Нет, чтобы избавиться от дома, земли, а бабку забрать в город... Злюсь.
Всё раздражает. При первом же удобном случае улизнула на "репетицию".
Пологий берег Среброжилицы начинается за оградой заднего двора, за грядками. Ветви краснотала мостом перекинулись на поеденные оползнями песчаные откосы противоположного берега.
Краснотал широк, морщинист. У корней узловат. "К корням, у корней" - опять злюсь. За десятки лет дерево ломалось, теряло ветви, но выживало. Его перепоясывали кушаком из цепей, тросов, пеньковых верёвок. В этих веригах он скорбно горбится и, слегка покачиваясь, купает молодые ветви в реке.
Карабкаюсь, хочу перебраться по шаткой, корявой ветке на другую сторону, вижу среди трещин свежую, ещё тёплую рану. Запах гари напоминает о кряхтении на излёте грозы. Сколько уже раз краснотал ловит молнию?
*
Ветви дирижируют, ласточки задают темп. Фоном переливы Среброжилицы. Считаю вслух. Повторяю танец на вязком песке. Злюсь.
Место, уединённое, но из чёрных пещер ласточкиных гнёзд чудится дыхание, взоры.
Распластавшись на горячем песке, перевожу дух, вздрагиваю и цепенею, когда слышу, будто лёгкое дуновение ветерка:
- Гожий танец! Одна печаль, что без огня сердечного, без страсти безрассудной...
Землистый запах ужаса накатывает, цепляет шершавиной лап, притягивает.
В мгновение холодею. Хвать одежду в охапку. Рвусь к "ветвистой переправе". Лезу, исцарапала в кровь ноги.
- Не беги, дева, воротись. Нить судьбы распустишь в пряжу...
Оборачиваюсь. Красная росинка срывается с лодыжки и растворяется в водном потоке. Следом за ней и я.
*
Вода сомкнулась. Устремляюсь в омут. Падаю сквозь гул. Тьма навалилась, залепила глаза, тут же выбрасывает из огня костра в ночь.
Наваждение сдавливает, не даёт дышать. Рыбой на берегу бьюсь, хватаю воздух судорожным ртом. Озираюсь. Чудится - бывала здесь и раньше. Кричу, но звук крошится, песком забивает горло, когда я, та, которая была здесь раньше, проносится сквозь меня же.
Меня ожгло. Одну, вторую.
2
Она очнулась на лоскутных покрывалах, смотрела на искры, устремляющиеся к звёздному скопищу. Я смотрела на неё. Морок лишил сознания, но теперь всё сменилось безмятежностью для неё. Для меня. Полотно ночи отгораживало этот островок от всего мира. Слышалось распевное:
- Гори, гори ясно, чтобы не погасло!
Птицы в небе гнёзд не вьют.
Дикий конь не знает кнут.
А ну лети, а ну беги
Ветром нА берег реки!
Счастие не проворонь, разгорайся, как огонь!
Визги, смех.
Крутой дугой огибала Среброжилица обрывистый берег, лучилась серебряной подковой, отбрасывала свет обратно в небо.
- Яна очнулась! Яна, иди к нам! - раздаётся со стороны костра. - Яна, танцуй, ну же!
Этому танцу музыка не нужна. Последнее, что видела: прыжок, бросок ноги, полёт... пламя свечи.
