Она так привыкла не ждать по субботам гостей,
что вырвала провод из плоской спины звонка.
Из дюжины разных кастрюль заняла на плите
доверенный пост лишь литровая для молока.

Из чашек, тарелок и ложек взяла по одной,
а все остальные распроданы вполцены.
Роман её жизни прописан отдельной ценой,
да только кому эти саги сейчас нужны?

Она не сидит у подъезда на синей скамье,
но в сумрачной «двушке» с балконом под сводом лип
писать новый образ по старым эпитетам ей
не легче, чем делать на старую песню клип.

И мерит шажками длину тротуара она,
чтоб новый абзац на листах площадей начать.
Но жизнь наберёт, словно зёрна, в ладонь имена,
и птица-душа их с ладони склюёт опять.

Ей видится в каждом мужчине, носящем берет,
тот самый объект вожделения всех подруг,
а в каждом мальчишке, снующем с утра во дворе –
его как две капли похожий на деда внук.

Но прежняя память на лица – всего лишь обман,
и в каждом лице время пишет иной закон.
Она так давно по странице читает роман,
что просто забыла, с чего начинался он.