Я беру бокал и впускаю грусть.
Я себя теперь уже не боюсь,
Страх во мне давно уже перерос
В равнодушный воск. В эфемерный ворс.

У меня когда-то был дом и сад,
На полнеба в августе звездопад.
На полцарства даль золотых  полей.
За бесценок Отдал всё. Дуралей.

Перебрался в город, где вечный дождь.
Где на главной площади лысый вождь.
В головах и комнатах - нищета.
Да и больше, в общем-то, ни черта.

Говорят:потомственный дворянин,
Образован, только, как кот,  ленив.
Слабоват казался, а не поник.
Ну, не любят, если уж напрямик.

Им о прошлом знать ни к чему совсем:
Вне событий и временных систем
Там горит всё в вечности на кострах,
И в глаза глядит инквизитор-страх.

Я боролся с ним из последних сил,
Вербовал пропоиц и ждал мессий.
Разрывал объятия дьяволиц.
Как Болконский, падал в Аустерлиц.

Ощущал присутствие в темноте
Тех, кто бой осилить не захотел.
Загружал неистово на зеро.
И вдыхал октябрь насквозь сырой.

Как же долго эта война велась...
Затуплялись копья, сменялась власть.
И, местам сражений почёт воздав,
Убегали зА полночь поезда.

Я спешил, со лба вытирая пот.
Так промчался месяц, а после - год.
И когда я снова врага узнал,
В волосах забрезжила белизна.

Вот, прибило к сумрачным берегам.
Самому себе назло и врагам.
Только часто кажется, что земля
Тихо шепчет: прошлое - это я.

Сколько нужно лет и тревожных зим?
Чтоб остаться прежним, но стать другим?
На куске стекла серебра налёт
Нам понять открытия не даёт.

Я беру бокал: за окном метель.
Я себя уже не боюсь теперь.