Бледнеет в сенцах коврик-домоткан,
старушка молча шарит по сусекам.
И фибровый скучает чемодан
с картинками совдеповского века.
Дома в селе, хоть жалуй, хоть срами -
бревенчатые, скомканные лица,
как поезда от Волги до Томи
привыкшие томить (тире) томиться.
Здесь не поют акафисты ветра -
они гудят, гудят свои молебны,
чтоб щурились окрестности с утра,
а вечерами фонарями слепли.
Бумажный змей, изодранный, ничей,
в клешнях антенны машет флагом рыжим.
И ладаном из глиняных печей
каждение свершается по крышам.
Вглядишься - от порога сто дорог,
но ни одной к порогу, чтобы выжить.
Расправишь плечи - тут же подлый рок
тебя сопаткой в грязь и к Богу ближе...