Опять напьюсь. Пускай допишут там Еще строку небесные отделы... К семи грехам? Скорей, к семи цветам, Без них не жизнь - набросок черно-белый. А кредит, дебет, право, все одно... Вон - темень фиолетовая близко. Сегодня мне в компанию дано Уныние - последний цвет из списка. А также (но не втиснуть в скучный ряд избитых, первобытных прегрешений) Мелькает нечто, что не ловит взгляд. (Вот так порой, стреляя по мишени, И вроде смотришь прямо на нее, Но сбит прицел, уходят пули мимо). Сухой остаток, чувства мумие? Нет. Что-то, что почти неуловимо. Крошится, как прозрачная слюда, Мерещится, как тонкий запах тмина... Тревожит, если долго наблюдать Осенний дождь из кресла у камина. Так воздух превращается в туман, Вокруг крыла, когда достигнешь Маха*, Так точит коготки, сводя с ума, Не кошка, нет - слепая росомаха. Дерет изнанку ватную души: To воет по ночам остервенело, То ластится: пиши, пиши, пиши... И я пишу, а что еще мне делать? Вплетаю слово, как восьмую нить, В завещанный мне (кем, не знаю) талес. Мне говорили: это - не пропить... А вы пытались?
А росомаха-то почему слепая? И не прочлось у меня "Так воздух..." ну и следующие "таки", поскольку они читаются от дождя, хотя по смыслу должны (как бы) идти пояснениями к "нечто, что не ловит взгляд" и "почти неуловимо". Ну как-то так.
Ну как-то так.