Не факт же, что ещё придётся,
Всё что наметил, пережить.
Но разум, он на то даётся,
Чтоб всё по полкам разложить.
Да так удобно, аккуратно,
Что если подвести итог,
То будет самому приятно
И даже радостно чуток.

Но и на то даётся разум,
Чтоб сомневаясь, просто взять,
Перемешать всё это сразу
И снова с полок поснимать.
Швырнуть к ногам своим в досаде,
Недоуменно оглядев
И вопросив: Чего же ради,
Когда для всех один удел?

А скоротечность жизни давит
На бедный разум, сапогом.
И только волю дай, подправит
В оврагах всё, что на потом
Мечталось на бумаге гладкой,
Кроша графит карандаша -
Всё это ластик, без оглядки,
Сотрёт усердно, не спеша.

Тогда неплохо быть поэтом,
Бумагу сечь карандашом.
В своём уме держа, при этом,
Что даже если завершён
Упрямый стих когда и будет -
Всю эфемерность глупых строк
И перемешанных в них судеб,
Не извратит жестокий рок.

Ему и дела нет до судеб,
Что не пощупать, не помять.
Их он третировать не будет
И силой не попятит вспять.
Смеясь, не помешает планам
И не подпортит результат.
Ему б для нас побыть тираном
Успеть, а строчки пусть молчат.

Молчат и радуются жизни,
Пусть в ограниченных листах -
Пока в какой-то там Отчизне
Горят их братья на кострах,
Их сёстры на макулатуру
Этапом шествуют в слезах -
Им сохранять свою культуру
И носа высунуть нельзя.

Так и живут. Но через годы,
А может быть через века,
Когда опомнятся народы
И взглянут снизу свысока
На то, что обезьяньим ликом
Их отражают зеркала -
Тогда восплачут о великом
И главы окропит зола.

И с полок сброшенные книги,
И в стол забитые стихи,
Пробудят заполошным криком
И оживят тоску строки.
И вновь разложат их по полкам,
Недоуменно, под конец
Себя спросив: а что в них толку,
Когда всему один венец?

И не моргнув ни разу глазом,
И пальцы за спиной скрестив,
Порой мне хочется мой разум
В чулан забитый отнести.
Похоронить на дальней полке,
Потом открыть свою тетрадь
И в ней, без цели и без толка
Стихи безумные писать.