То ли жёлтый кирпич, то ли кости благих намерений.
Остановишься, глянешь – а время бежит само.
Как отважно в начале пути мы доспехи мерили,
Как мы верили, будто вернёмся ещё домой.

Торопились вперёд, по-геройски играли мышцами,
Насаждали любовь, да не выросло ни черта.
В этот яблочный август так сладко и рвано дышится,
Так тягуче и горько пишется – не читай.

Не пытайся понять, то ли это виток истерики,
То ли поступь истории, новый железный век.
Сквозь ладони глухих пустырей прорастают тернии –
Там, где раньше плясали стрекозы в густой траве.

Вместо важных свершений – слова, ни на что не годные,
Вместо пряно-янтарного сока – змеиный яд.
Вот ещё один шрам на асфальтовой коже города,
Вот на скулах его опалённая чешуя.

И не спросишь уже, почему он почти не помнит нас,
Обезличенных, без особых – людских – примет.
И заросшая пылью квартира тенями полнится,
Как заброшенный сад, где ни солнца, ни яблонь нет.