Он был сплавщик от Бога, а может и сам был Бог,
Мог проплыть на бревне полчаса не забрызгав ног,
Остальные калечились в груде сырых стволов,
А ему несказанно (чертовски порой) везло.
И, когда он от берега к берегу шёл пешком,
Мужики, хохоча, называли его Христом.

Вместе с лесом по Гауе плыли, сменяясь, дни,
Старики говорили, мол Лайма его хранит...

Разрушались мосты и плотины давали течь,
От усталости люди ломались - ни встать, ни лечь
И сбегали в сухие ленивые города,
На века зарекаясь вернуться опять сюда,
Но в голодные годы ползли на привычный сплав,
Голод, как ни крути, неизбывно, исконно прав.

Так по кругу, по кругу - смертельно опасный ад
Перемалывал кости и жизни века подряд...

Он прошёл этот путь от начала, насквозь, до дна,
Оказалось, что смерть терпелива, хитра, жадна...

Он стоит перед тем, чьё прозванье носил всегда,
И у них под ногами, как прежде, блестит вода...