Абрис двора, как моя кулинарная книга, бледен. Туман над Пехрой, что первач-самогон. Зреет у мусорных баков к полудню интрига - голуби биты спецназом горбатых ворон. Вакуум, слитый в стеклянный, обветренный город, граждан пакует в коробочки из кирпича. Те же каракулю предпочитают норок, щи со сметаною, с бледным тимьяном чай. Рыжая морда не кажет свой нос из-за тучи. Выбелен мир, точно юный "Амур" Фальконе. Рифмы гнедые подхлёстываешь, мундштучишь, нужные прячутся камушками на дне. Снега; дождя; голубого, пушистого ине... я запасала с лихвою в бумажный ковчег. Как же «невыносимо горят на синем» звёздные россыпи Альф Твоих и Омег! Нет бы, как в детстве - «король, королевич, сапожник...» Мама в шифоне и папа нисколько не строг. Господи, я ведь всегда была осторожна, просто позёмка слизала разметку дорог.
Понравились твои коробочки из кирпича) Интересно, детально, как ты умеешь)) Хороша концовка, восьмая строчка сверху аппетитна... Наташ, ты плохо готовишь? (см. начало) Не верю!
Ааа... А я было подумала, что она бледная оттого, что полупустая по причине отсутствия рецептом ввиду отсутствия интереса к кулинарии:) Хорошо, что я не поверила!)))
Наташа, мне понравилось стихотворение! Немножко пошучу, с Вашего разрешения.
Размышления над кулинарной книгой
Ох, и бледна ты, моя кулинарная книга, оригинальных рецептов – один самогон. Зреет у мусорных баков ночная интрига: всех конкурентов мой кот отогнал – Гарпагон. Вакуум булькает в старом моём кинескопе в пятиэтажной коробке из кирпича. Я же готовлю, помешана на укропе, щи со сметаной – не бледная книга, чай! Жёлтая морда не кажет свой нос из-за тучи. Мир посинел, как Ван-гогова «Звёздная ночь». Рифмы гнедые нахлёстываешь, мундштучишь, рифмы буланые – быстро пойдите прочь! Сыра, колбас, артишоков, коровьего выме... Я в холодильнике года на два запасла. Там же «твои прощальные апельсины», ночью желаю видеть козла и осла! Нет бы, как в детстве – «Мороз-воевода дозором...» Помню, с девчонками мы прогуляли урок. Господи, я ведь салфетку вязала узором, Вышел же коврик – такие кладут на порог.
Я - Мастер и Маргарита в одном лице, Коровьев и Бегемот в одном флаконе. Чуть-чуть подождите, и всё расскажу в конце, Конечно, если судьба меня не догонит - ни на подъёме, ни на последнем склоне. Поторопитесь, кони...
Читал Вознесенского раньше, чем он писал. Читал Пастернака перед его рожденьем. Жизнь, по большому счёту, большой вокзал, Каждый куда-то едет, ища спасенья, Право имея на это. Тут нет сомненья. Дай нам всем, Бог, везенья...
упакованные в кирпичные коробочки чего стоят! Спасибо тебе из моей коробочки!
Вдохновения!
Из твоей коробочки заморский ветерок принёс прохладу в наше пекло!
голуби биты спецназом горбатых ворон.
Так сразу яркая картинка и всплыла! Только почему вороны горбатые?
Спасибо, Ира!
- Горбатый, выходи! Я сказал - Горбатый!
Радуюсь!!!
Интересно, детально, как ты умеешь))
Хороша концовка, восьмая строчка сверху аппетитна...
Наташ, ты плохо готовишь? (см. начало) Не верю!
Спасибо тебе!!!
Хорошо, что я не поверила!)))
Немножко пошучу, с Вашего разрешения.
Размышления над кулинарной книгой
Ох, и бледна ты, моя кулинарная книга,
оригинальных рецептов – один самогон.
Зреет у мусорных баков ночная интрига:
всех конкурентов мой кот отогнал – Гарпагон.
Вакуум булькает в старом моём кинескопе
в пятиэтажной коробке из кирпича.
Я же готовлю, помешана на укропе,
щи со сметаной – не бледная книга, чай!
Жёлтая морда не кажет свой нос из-за тучи.
Мир посинел, как Ван-гогова «Звёздная ночь».
Рифмы гнедые нахлёстываешь, мундштучишь,
рифмы буланые – быстро пойдите прочь!
Сыра, колбас, артишоков, коровьего выме...
Я в холодильнике года на два запасла.
Там же «твои прощальные апельсины»,
ночью желаю видеть козла и осла!
Нет бы, как в детстве – «Мороз-воевода дозором...»
Помню, с девчонками мы прогуляли урок.
Господи, я ведь салфетку вязала узором,
Вышел же коврик – такие кладут на порог.
Смеялась без остановки. Но вообще, это круто!
Спасибо огромное!
Коровьев и Бегемот в одном флаконе.
Чуть-чуть подождите, и всё расскажу в конце,
Конечно, если судьба меня не догонит -
ни на подъёме, ни на последнем склоне.
Поторопитесь, кони...
Читал Вознесенского раньше, чем он писал.
Читал Пастернака перед его рожденьем.
Жизнь, по большому счёту, большой вокзал,
Каждый куда-то едет, ища спасенья,
Право имея на это. Тут нет сомненья.
Дай нам всем, Бог, везенья...