В переливах вокзальных огней, в мире шумном гудков и вагонов,
Я бегу сквозь толпу и туман, опасаясь опять опоздать.
На меня заглядится вослед незнакомый прохожий перронный.
Отправление скоро. Вскочу в тесный тамбур, споткнувшись о кладь.

Отдышаться. Попросят: «В купе»,— я послушаюсь, это резонно.
Отодвинув упрямую дверь, номер места узнаю легко
И увижу: напротив сидит, прислонясь к занавеске оконной,
Мой попутчик,—седой пассажир, улыбнусь на улыбку его.

А, присев, я неслышно вздохну, посмотрев на мелькающий город.
Он останется в прошлом теперь, как моя пролетевшая жизнь.
Для иных, может быть, погодя, ветры листьями просемафорят,
И затем принесут на крылах это сладкое слово: вернись.

Прочитав у меня на лице безотрадные мысли и чувства,
Горечь, слабость, и немощь обид и, наверное, что-то ещё,
Что вплелось тонкой прядью в косу и играло оттенками бусин,
Мне попутчик негромко сказал: “Всё пройдёт, непременно пройдёт“.

А когда принесли крепкий чай, мы сластили его из пакетов,
Как и все, кто бывал в поездах, разделяя еду пополам...
И не знаю: приветной душой или чаем вечерним согрета,
я с другим настроеньем себя из руин естества воссоздам.