Приходи ко мне, Оле, я больше не вижу сны.

Что ни ночь, то туман да болотная злая муть.

Голоса проступают, как будто в большом дыму,

Сквозь спасительный камень холодной моей стены.



И зовут меня, ищут по имени, как свою,

По всклокоченным травам, по темным узлам корней,

По излому ствола. На горбатой его спине

Разрастается хищными кольцами синий вьюн.



Только это не дерево больше, и ствол - не ствол,

А пристанище молний, оставленный птичий дом.

Как умела, поила его неживой водой.

И вода становилась похожей на черный воск,



Обретала черты, называлась моей сестрой

И вплетала мне в косы колючие стебли трав.

Знаешь, Оле, когда-то была у меня сестра.

Затяжная простуда, озябшая рыбья кровь.



Обездвиженный воздух, тягучий крапивный сон,

Освещенная комната окнами в белый сад.

Слышишь, Оле, я очень любила ее глаза

И хотела такое чужое ее лицо.



На глубоком болоте слепая стоит елань.

Непроглядная ряска и волосы, след в траве.

Неродная сестра, мой погашенный топкий свет.

Забери меня, Оле, я плохо себя вела.