А на Купалу ночь – бессонная, да и уснёшь – лихое грезится. Глядишь – а у креста поклонного концы загнулись полумесяцем, глядишь – а в омуте русалочьем то пузыри, то шёпот вкрадчивый, то взгляды цепкие, не знаешь – чьи, хоть головы не поворачивай.
И вроде помнишь каждой клеточкой, что спишь – и это всё мерещится, но сон качнёт волшебной веточкой – и вот уже душа трепещет вся. Над ней кружится ночь Купальская, чертя орбиту птичьим выкриком, и настороженными пальцами пускает лунный свет на выкройку для балахона ритуального с декором звёздным по закраинам, а ты по склону сна в реальное взобраться пробуешь отчаянно.
А позади, в замшелой сырости, своим сиянием подсвеченный, цветок, успевший за ночь вырасти, остался снова незамеченным.