<...>Спит малыш Темучин, и в мальчишеских снах
Он уже представляет себя Чингисханом.<...>
/Роксана Ланд
"Рождение завоевателя"/
.
.
.

-Ты помнишь луг?
...как море на ладони...
...запястье обжигал отцов браслет...
Вокруг паслись игреневые кони.
-Игреневые! ишь ты, что за цвет?
-Во все колокола бубнило небо, звенело, колобродило, рвалось.
У нашего нечистого соседа мохнатое дитяти родилось.
И капала заснеженная вишня смолой тугой,
из пня стрельнул побег.
-Да, помню. Белый ворон каркнул трижды.
Суджук, казы - подали на обед, араку и архи - плескал бездонно
моих дедов наёмник, пёс в аду.
У малыша - кровавые ладони трепали гриву
маленькой адуу.
И мать его два месяца смывала
зачатие водой тяжёлых лун,
не зная, что рыдает мэргэд слабый,
лишившись своей нежной Оэлун,
помеченный порезом в поединке.
-Ты помнишь, как порвал губами грудь Темучин...
той кормилице... до синьки.
И было море, словно мёртвый пруд,
глотали кровь игреневые рыбы,
а с клеверных крестов текли росинки.