Я ступаю ступеньками, и совершенна не лестница,
но идущий по ней – независимо, вверх или вниз.
Я меняюсь на вещи, и в каждой мне что-то мерещится:
свежевыжатый сок или свежеприбитый карниз.
Обернуться кротом, чтоб нарыть тошноты резковатой,
не пропитанной соком осенним ядрёной земли,
но по окнам лупасит из каждой ступни экскаватор,
выбирая старательно окна, где шторы свели.
Регулярные смены слагаемых, мыла и шила –
совершенство беспамятства кормят главою угла.
Белозубость берёз обменяют на непогрешимость,
а карниз – на гнилую ступеньку: так карта легла.
И тогда мы нажрёмся земли до небесных оскомин,
до прозревших кротов, до астрального крика души.
И Параски на Пасху Святую признают Прасковий,
а меня самокруткой докурят окопные вши.