Критик умом вникает,
поскольку он интроверт:
пятьсот одиннадцать Каев,
семьсот девяносто Герд.
Двести один – "под Бродского",
дальше – Брюсов, Бальмонт.
Хотя бы Гердта неброского
изобразил бомонд!
В образе Паниковского,
или в каком ином.
Мало в вас, пани, космоса!
Подумаем об ином:
на каждую Герду по Каю –
и тут не сходится, да!
Один да один пока я
сложить могу, господа!
Нули за нулём рисую:
эй, автор, меня не тролль!
В итоге чтения, в сумме
выходит едва ли ноль.
Читаю четвёртый вечер,
блукаю, что Вечный Жид,
а слово простое – "Вечность"
и не из чего сложить!
Цветистый из Герд и Каев
калейдоскоп стал бел.
Мне Бродский не уникальный
эрзацами плешь проел!
Большое благо для конкурса,
что я посажен в жюри,
а как бы хотелось, Господи,
взорвать его изнутри!