А тишина раскинулась такая,
что слышно, как шуршит под полом жук.
Ночь – Пушкин. Триста раз её читая,
я двести раз другою нахожу.

Ночь – полем успокоенный Вергилий:
среди торосов не горящих ламп
с ним можно плыть челюскиным на льдине
знакомо-незнакомого стола.

Сквозь времена, зарницы, отголоски
прорвёмся через бурю напролом,
и подмигнёт на суше Маяковский:
«Стихи стоят свинцово-тяжело».

Когда устанут тьма и свет бороться,
звезда звезде тихонько повторит:
конечно, ночь – замёрзший, тихий Бродский,
он будет приходить и говорить

и за стеклом, фантомам потакая,
покажет всем Италию и Крым.
Но тишина раскинулась такая,
что кажется: попал не в те миры.

Александр Кожейкин
"Ночь - Пушкин"
http://litset.ru/publ/66-1-0-4635
...................................................................

Еще недавно тишь была такая,
Что слышал, как крадется таракан.
Ночь – это я. Окрестности пугая,
В который раз хватаюсь за стакан!

Стихом своим хронически я болен,
Навеки мы в экстазе сплетены.
Им возбужден, совсем как Максвелл полем,
Как Амундсен торосом ледяным.

Вместила ночка родственные души.
Изрек Хайям: «Кто трезв, тот не пиит…»
И Маяковский, вдев сакэ под суши,
Про стих сказал: «Коль встал, то постоит!»

На празднике, по-болдински осеннем,
Звезде звездою падшей быть не в лом.
Похоже, ночь – упившийся Есенин,
Так сладко задремавший под столом.

Опять, от вожделения икая,
К мулаткам захотелось в Тринидат…
Но темнота раскинулась такая,
Что кажется: попал, да не туда!