Взвод носорогов шел Угандой
Тяжелой слаженной командой
В бесплодных поисках еды.
Охваченной неурожаем
Был вид земли неподражаем.
Вода? А нет ее - воды.

И надо с женщинами, вроде,
Любви предаться на природе
Да нету силы, черт возьми.
Да и любая молодуха,
Когда такая голодуха,
Сперва потребует: «Корми!»

Не знали, где покушать лисы,
Львы от страданий были лысы,
Жила печаль в глазах слонов,
Не знали сого и пигмеи,
А угандийские евреи -
И те сказали: «We don’t know».

Но из поселка Нкварту-Нквела
Ватага бабочек летела
Неимоверной красоты.
Все разноцветные, как боги,
И перед ними носороги
Уткнули в грунт свои черты.

А после к бабочкам пристали:
«Куда летите? Где летали?
И где там есть чего поесть?»
Но бабочки сказали твердо:
«Уткните снова ваши морды,
По виду внешнему и честь.

Сейчас наш рейс Ботсвана – Гана,
Воды за нами ни стакана,
Еды? Какая там еда!
И если вам, покрытым пылью,
Охота жить, расправьте крылья,
И марш на север, господа!»

Над желтой Африкой широкой
Летела стая носорогов,
Изящная, как бандероль.
Она над Африкой привольной
Большой структурой монопольной
Установила свой контроль.

И я там был. Я брел саванной,
Мечтал о душе с теплой ванной.
Соленый пот стекал с висков
Раздался звук – как пенье кошек,
И я увидел град лепешек,
И понял: будет нелегко….

И я застыл во влажной жиже,
Весь грязный – от ушей и ниже.
До ванны был неближний свет.
И я тогда взмолился Богу:
«Не надо крыльев носорогу,
Он их использует во вред».

В своем халате скотовода
Всевышний встал. Вокруг - свобода.
Сказал: «Приветствую, сынок!
А от тебя какая польза?
Твой стих ужасен, как и проза,
И внешне ты как носорог».

И он с изяществом Атланта
Мне бланш поставил толерантно,
Но дал спасительную тень.
И я, добравшись до квартиры,
Порвал нещадно струны лиры
И отмываюсь каждый день.