Как тяжко жить несчастному коту, Не отвлекайтесь, спите и рубайте. Однажды, сидя с пустотой во рту, Я встретил день рожденья Гарибальди. Такая дата, а питанья нет, Но рядом жил в усадьбе папа Карло, И я подумал: «Вот и мне обед, Он режет кукол и живет шикарно». И я тогда к нему за колбасой Пролез, чтобы покушать в эту дату - Он полхвоста мне отхватил косой, Да, кстати, он и был косой, ребята. Косой – не в смысле выпить, в смысле глаз, Ведь он был полным инвалидом детства, Еще ребенком он попал под МАЗ И потерял нормальный взгляд и сердце. Как я ушел, не помню. Но ушел. И с горя в чащу побежал густую. Рыдая, повторял я «данке шон» И полость рта облизывал пустую. А дальше – верьте, это же не миф – Меня спасла красивая лисица, Швейцарским сыром щедро накормив И сделав ассорти из мяса птицы. Желудок мне продиктовал: «Женись!» Она мне улыбнулась виновато. И я сказал: «Позвольте ручку, мисс». А вскоре родились лисокотята. Нам куклы помогали кто чем мог: Мальвина обучала наших деток, Пьеро однажды нам испек пирог, Пиноккио наделал табуреток. Худрук театра добрый Карабас Бесплатно раздавал нам контрамарки, И нам в буфете шкурки от колбас Давали высшей свежести и марки. Жену в театр приняли «звездой», Меня в него же взяли бутафором, Худрук театра, добрый и смешной, Сошел с ума от этих лисьих форм. Худруком стал покорный ваш слуга - Пустого места нет, одни аншлаги. Спешите на премьеру, господа – «Любовницы бухгалтера Берлаги!»
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Все комментарии:
Как странно быть домашней сытой рысью, не нужно - ни охотиться, ни знать, где кабарга́ роняет мускус мыслей, когда по следу скалится харза́. Не спорить с пестро-мордою куницей за нежное дрожащее филе, а сливками сгущёнными напиться и спать, уткнувшись в плед, навеселе. Не добывать, а видеть в магазине снег и траву, да нескольких сортов... И встретить день рождение Мадзини в закрытом Клубе Избранных Котов. Однажды, летом приезжал театр с премьерой, с одноглазым худруком. Бесхвостому Базилю - он был братом, словарик иностранный под рукой. Мелодию мурлыкал (типа "Мурки"), входил в наш навороченный буфет, заказывал кило копчёной шкурки и глаз стрелял, как (с БраМит) пистолет. Спал на краю трёхъярусной кровати вагончика, где кукол рваных склад... А мне в театре - нравился бухгалтер. Он по утрам давал мне мармелад и приезжал на новом лимузине, распространяя запах лунных брызг... Тогда, на день рождение Мадзини, мы убегали под истошный визг любовницы, как редька надоевшей. Он так ей и сказал: - Иди ты к лешим... Театр бросил. Стал простым рантье. Но, иногда, когда бывает грешен, он достаёт наливку из черешен, афишу старую - читает в темноте.. L&L
Как странно быть худруком театральным, Когда образованья ни на грамм. Случилось так, что Карабас на грани, А заменять приходится котам. Я разыскал двоюродного брата, Он проживал в деревне Козодой И для него искусство было свято, Как свята емкость со святой водой. Он рассудил, что главное – доходы, На что народ охотнее пойдет? Эротика. «ужастики» и моды. А для разбавки ставим «Идиот». Звезда - моя жена лиса Алиса, Герой-любовник будет Дуремар, Мальвина как бездарная актриса В кровати будет отдавать свой жар, Пиноккио с его ужасным носом Запугивает зал до мурашей – Пусть зрители орут многоголосо, Включая стариков и малышей. Чуть позже к рампе выйдут рыси, мишки, К дверям закрытым ринется народ. И тут на сцену выйду я, князь Мышкин, И все поймут, что значит идиот!
У Карабаса селезёнка, вдруг, заколет Князь Мышкин... Боже... Это же пике для мало-мальски прибыльных гастролей, для рудокопа в злато-шоу-руднике... Народ идёт охотнее - за хлебом, за зрелищами - если хлебом сыт... У Карло ( у Коллоди) - чище небо, под небом Достоевского - люд ссыт. И всё не так прозрачно, как хотелось бы Карабасу с фобией и г о Пиноккио - медаль пора, за смелость, Мальвину - перекрасить в махагон. У Дуремара - есть его Тортилла, у идиотов - есть Настасьи и Аглаи. Чуть позже - к рампе выйдет Чикатило и точно - всех в театре порубает) L&L
Посадил дед репу в землю, Репа выросла – ого. Кто рванет ее за зелень? Это очень нелегко. Бабка долго напрягалась, Дед назвал ее Ягой, Внучка с тембром, как у Каллас, Надрывалася нагой. Все напрасно. Репа в почве. Звать собаку в самый раз - От усилий вспухли почки, И распух собачий глаз. Кошка добрая душою Прибежала без письма. Репа выросла большою, Весом с крупного сома. Шерсть на кошке встала дыбом, Репа парится в земле. Заорал старик: «Спасибо», А тарелки на столе. Наконец, расправив мышцы Весь от голода дрожа Прибежал товарищ Мышкин, Лихорадочно дыша. Где колеса? Где турусы? Потрудился славно князь. Очень впору и по вкусу Репа Мышкину пришлась. Пусть сей сказ звучит нелепо, Распевает хор крестьян: «Хороша у князя репа, Не найдете в ней изъян!»
не нужно - ни охотиться, ни знать,
где кабарга́ роняет мускус мыслей,
когда по следу скалится харза́.
Не спорить с пестро-мордою куницей
за нежное дрожащее филе,
а сливками сгущёнными напиться
и спать, уткнувшись в плед, навеселе.
Не добывать, а видеть в магазине
снег и траву, да нескольких сортов...
И встретить день рождение Мадзини
в закрытом Клубе Избранных Котов.
Однажды, летом приезжал театр
с премьерой, с одноглазым худруком.
Бесхвостому Базилю - он был братом,
словарик иностранный под рукой.
Мелодию мурлыкал (типа "Мурки"),
входил в наш навороченный буфет,
заказывал кило копчёной шкурки
и глаз стрелял, как (с БраМит) пистолет.
Спал на краю трёхъярусной кровати
вагончика, где кукол рваных склад...
А мне в театре - нравился бухгалтер.
Он по утрам давал мне мармелад
и приезжал на новом лимузине,
распространяя запах лунных брызг...
Тогда, на день рождение Мадзини,
мы убегали под истошный визг
любовницы, как редька надоевшей.
Он так ей и сказал: - Иди ты к лешим...
Театр бросил. Стал простым рантье.
Но, иногда, когда бывает грешен,
он достаёт наливку из черешен,
афишу старую - читает в темноте..
L&L
Когда образованья ни на грамм.
Случилось так, что Карабас на грани,
А заменять приходится котам.
Я разыскал двоюродного брата,
Он проживал в деревне Козодой
И для него искусство было свято,
Как свята емкость со святой водой.
Он рассудил, что главное – доходы,
На что народ охотнее пойдет?
Эротика. «ужастики» и моды.
А для разбавки ставим «Идиот».
Звезда - моя жена лиса Алиса,
Герой-любовник будет Дуремар,
Мальвина как бездарная актриса
В кровати будет отдавать свой жар,
Пиноккио с его ужасным носом
Запугивает зал до мурашей –
Пусть зрители орут многоголосо,
Включая стариков и малышей.
Чуть позже к рампе выйдут рыси, мишки,
К дверям закрытым ринется народ.
И тут на сцену выйду я, князь Мышкин,
И все поймут, что значит идиот!
Князь Мышкин... Боже... Это же пике
для мало-мальски прибыльных гастролей,
для рудокопа в злато-шоу-руднике...
Народ идёт охотнее - за хлебом,
за зрелищами - если хлебом сыт...
У Карло ( у Коллоди) - чище небо,
под небом Достоевского - люд ссыт.
И всё не так прозрачно, как хотелось
бы Карабасу с фобией и г о
Пиноккио - медаль пора, за смелость,
Мальвину - перекрасить в махагон.
У Дуремара - есть его Тортилла,
у идиотов - есть Настасьи и Аглаи.
Чуть позже - к рампе выйдет Чикатило
и точно - всех в театре порубает)
L&L
Репа выросла – ого.
Кто рванет ее за зелень?
Это очень нелегко.
Бабка долго напрягалась,
Дед назвал ее Ягой,
Внучка с тембром, как у Каллас,
Надрывалася нагой.
Все напрасно. Репа в почве.
Звать собаку в самый раз -
От усилий вспухли почки,
И распух собачий глаз.
Кошка добрая душою
Прибежала без письма.
Репа выросла большою,
Весом с крупного сома.
Шерсть на кошке встала дыбом,
Репа парится в земле.
Заорал старик: «Спасибо»,
А тарелки на столе.
Наконец, расправив мышцы
Весь от голода дрожа
Прибежал товарищ Мышкин,
Лихорадочно дыша.
Где колеса? Где турусы?
Потрудился славно князь.
Очень впору и по вкусу
Репа Мышкину пришлась.
Пусть сей сказ звучит нелепо,
Распевает хор крестьян:
«Хороша у князя репа,
Не найдете в ней изъян!»