Чудесно. ага хорошую японскую тему мы выпустили, как джина из бутылки... теперь непочатый край работы...
Вы помните и позабыть не можете, как я стоял с катаною в руке... С грейпфрута очищал тугую кожицу, чтоб мякоть положить в свое саке… Вы говорили, нету к вам внимания! Мол кимоно вам новое давай! Грозились, завтра ждет нас расставание, ведь из меня фиговый самурай… Вас не ношу -по грязи сами лазите Вы в коппори на откуп ноябрю… Белил свинцовых не несу вам в тазике, кандзаси с журавлями не дарю… Вы говорили долго зло и разное, считая это женскою игрой: и хокку у меня совсем не страстные, Кайсё мои, как курица ногой….
мне не мешала ваша какофония… Саке волной прошло по устьям вен - Я погрузился в полную гармонию и постигал свой мимолетный дзен
Это было у моря, там где бегают крабы, Где встречается разве иногда адмирал, Королева играла "Рокудан-но-сирабэ", А когда засыпала, Яцухаси играл.
Горы слушали, море, молодые креветки, Как играет великий Яцухаси Кенго, Паж сидел, обалдевший, на краю табуретки, Пел работник охраны, ошалевший монгол.
Мотылёк эндемичный, пролетая над сценой, Слышал звук сямисэна и сомлел от тоски, И на меч самурая он упал откровенно, На две части распался, а затем - на куски.
Сямисэн Яцухаси уставал от работы, Подтянул к себе кото, гениальный артист, На пажа королева бросив взгляд отчего-то, Распахнула халатик и сказала: "На бис!"
Начиналось цунами. Паж сползал с табуретки, И монгол ошалевший не дышал, не моргал. Это было у моря, где романы нередки. Яцухаси великий пересел за орган.
Я хандре поэтской не подвержен, и в своем зеленом кимоно не жалею цвета сакур нежных тех, что отцвели уже давно… Тайною сакральною тотемы манят из-за скошенных дверей, а в саду завяли хризантемы в зонтики подался лук порей… Все мои дела не так и плохи, хоть конец маячит вдалеке... Чувствую я жизнь при каждом вздохе, в каждой чашке чая и саке… (изредка тревожат звуки дрели, если лег в обед передохнуть)
и слоняюсь по земле без цели, самураю важен только путь…
Спасибо!
Танчо плачут жалобно ночи напролёт.
Угуйсу, расплакавшись, к камышу приник.
Лишь буси не плачется - сатори достиг.
Эдак я с вами всё про Японию изучу )))
Лен, мне кажется, судя по этому четверостишию, ты уже достигла довольно высокого уровня просветленности
ага хорошую японскую тему мы выпустили, как джина из бутылки... теперь непочатый край работы...
Вы помните и позабыть не можете,
как я стоял с катаною в руке...
С грейпфрута очищал тугую кожицу,
чтоб мякоть положить в свое саке…
Вы говорили, нету к вам внимания!
Мол кимоно вам новое давай!
Грозились, завтра ждет нас расставание,
ведь из меня фиговый самурай…
Вас не ношу -по грязи сами лазите
Вы в коппори на откуп ноябрю…
Белил свинцовых не несу вам в тазике,
кандзаси с журавлями не дарю…
Вы говорили долго зло и разное,
считая это женскою игрой:
и хокку у меня совсем не страстные,
Кайсё мои, как курица ногой….
мне не мешала ваша какофония…
Саке волной прошло по устьям вен -
Я погрузился в полную гармонию
и постигал свой мимолетный дзен
Спасибо.
Это было у моря, там где бегают крабы,
Где встречается разве иногда адмирал,
Королева играла "Рокудан-но-сирабэ",
А когда засыпала, Яцухаси играл.
Горы слушали, море, молодые креветки,
Как играет великий Яцухаси Кенго,
Паж сидел, обалдевший, на краю табуретки,
Пел работник охраны, ошалевший монгол.
Мотылёк эндемичный, пролетая над сценой,
Слышал звук сямисэна и сомлел от тоски,
И на меч самурая он упал откровенно,
На две части распался, а затем - на куски.
Сямисэн Яцухаси уставал от работы,
Подтянул к себе кото, гениальный артист,
На пажа королева бросив взгляд отчего-то,
Распахнула халатик и сказала: "На бис!"
Начиналось цунами. Паж сползал с табуретки,
И монгол ошалевший не дышал, не моргал.
Это было у моря, где романы нередки.
Яцухаси великий пересел за орган.
и в своем зеленом кимоно
не жалею цвета сакур нежных
тех, что отцвели уже давно…
Тайною сакральною тотемы
манят из-за скошенных дверей,
а в саду завяли хризантемы
в зонтики подался лук порей…
Все мои дела не так и плохи,
хоть конец маячит вдалеке...
Чувствую я жизнь при каждом вздохе,
в каждой чашке чая и саке…
(изредка тревожат звуки дрели,
если лег в обед передохнуть)
и слоняюсь по земле без цели,
самураю важен только путь…
И обледенела.
Я увидел чудо,
Все внутри запело.
Шел в Иокогаму
С острова Сикоку
Встал да вмерз ногами
В белую дорогу.
Будто по фэн-шую
Тело занемело.
Как в жену чужую,
Всматриваюсь в древо.
Светятся кристаллы
На цветках нежнейших,
Сакура казалась
Лучшей в мире гейшей.
Не грозит разлука,
Вместе умираем -
Сакура-подруга
С другом самураем.
У них глаза, как блюдца
Спасибо!
Потому что я с севера, что ли
И Бабайке еще раз спасибо, что стимульнул. На самом деле, в этом, так сказать, цикле еще есть стихов
хоть гейшей преклонных годов,
саке
заедающей рисом -
я русский бы выучил
только за то,
что им
вытворяет Борисов.
Притом многолетнего стажа,
Я б ехал в купе по тому лишь путю,
Который обследовал Саша!