Он был чудаком–гроссмейстером, очкастым и нерешительным.
Она – королевой шахматной, прекрасной в своем величии.
Судьба их связала намертво в истории удивительной:
Есть Он, есть Она, есть шахматы… И даже любовь в наличии.

Была королева белою и жизнь измеряла клетками.
Любила рубашки «в клеточку», стихи, суету вокзальную.
Свекровь свирепела: «Сыночка, родной, озаботься детками…
Что толку от дуры шахматной? Нашел бы себе нормальную!»

И жизнь, как маньяк со скальпелем, смеясь, отсекла романтику,
Оставив посуду грязную и быт черно-бело-клеточный.
Гроссмейстер забил на шахматы, его увлекла семантика:
Он как-то по трезвой глупости назвал их любовь «кушеточной».

Была королева белою, а стала чернее ворона -
Как будто душа обуглилась, сгорела от горя едкого.
«Гарде королеве!» Брошена. Забыта. Игрушки – в сторону…
Есть боль. Есть Она. Есть шахматы. Любовь обернулась клеткою.