сентябрьский ход,- лишь по ветрам летуч,- печальный остывающий несмелый под ветхим солнцем в небе опустелом, глупейшим псом, - гоняет стаю туч с утра и до утра... самозабвенно. мазком пастели, - горизонт зверей, запомнивших перроны расставаний, по-птичьи - полым телом бьют о ставни чужих просторов: " на же, на! бери!" так умоляют, что о самом главном. сентябрьский год от хмурых далей даль отмерил на двоих. какое дело? ему и вам! что до утра болело, под ребрами, тянуло : "дай-подай". под белым небом мы, в себе, нелепы. летим без слов и словно не дыша - прощальный стон во рту зажав,- влекомы печальным криком судеб. ты, подола не удержав чуть выше, - так свежа желанна и близка - печально...больно. сентябрь! сентябьрь? кому - какое - что?! подбрюшье неба всколыхнув, звонница, котел ворон теряя веселится... истаял заполошный грустный черт рука- к-руке летим а горизонт на лица
Сентябрь летит над звонницей вороной, в чужой печали странен и велик. Похож на стон его гортанный крик. Как-будто из дымящихся воронок души моей, под эхо канонад прощания упрямо бьющих "градов" вдруг вырвалось:"Прости!Постой! Не надо!" и взмыло, и рассыпалось... Звонят колокола. Сентябрь пред аналоем. Когда один на поле боя воин, другой убит. Но выживший не рад...
У сентября в груди остынет солнце. Свинцовой мрак закроет синь небес, и будет плакать обнажённый лес. А золото сияющих червонцев ещё живой, но сброшенный листвы взметнётся и на миг согреет небо. Каким богам в угоду ль, на потребу мы зажигаем осенью костры? Почти что дань... Кому её отдать? Стою, смотрю, а что сказать - не знаю... Костёр из листьев тихо догорает. Осталось только осень расстрелять за грусть, за злость бушующей стихии и за весну, погибшую в костре. Как чёрен пепел! В нём ищу стихи я и чувствую, как с листьями горел...
А в слове "погрустнеют" буквы "р" и "у" поменялись местами.
под ветхим солнцем в небе опустелом, глупейшим псом, - гоняет стаю туч
с утра и до утра... самозабвенно.
мазком пастели, - горизонт зверей, запомнивших перроны расставаний,
по-птичьи - полым телом бьют о ставни чужих просторов: " на же, на! бери!"
так умоляют, что о самом главном.
сентябрьский год от хмурых далей даль отмерил на двоих. какое дело?
ему и вам! что до утра болело, под ребрами, тянуло : "дай-подай".
под белым небом мы, в себе, нелепы.
летим без слов и словно не дыша - прощальный стон во рту зажав,- влекомы
печальным криком судеб. ты, подола не удержав чуть выше, - так свежа
желанна и близка - печально...больно.
сентябрь! сентябьрь? кому - какое - что?! подбрюшье неба всколыхнув, звонница,
котел ворон теряя веселится... истаял заполошный грустный черт
рука- к-руке летим а горизонт на лица
Георгий_Волжанин (22/08/15 10:48) •
в чужой печали странен и велик.
Похож на стон его гортанный крик.
Как-будто из дымящихся воронок
души моей, под эхо канонад
прощания упрямо бьющих "градов"
вдруг вырвалось:"Прости!Постой! Не надо!"
и взмыло, и рассыпалось... Звонят
колокола. Сентябрь пред аналоем.
Когда один на поле боя воин,
другой убит. Но выживший не рад...
сочил невидяще кровавыми глазами
тянул нутро натужно
не сказали
ему хозяева
прощай
наверно все
наверно не напрасно ни зеро
случайная заминка перед боем
боец четвероногий грустно воет
а небо что нарезанный пирог
развален располосан брошен вниз
искромсанный рычащими ножами
пожить еще б чуть чуть и маму жалко
где млечный путь висел там вой и свист
Свинцовой мрак закроет синь небес,
и будет плакать обнажённый лес.
А золото сияющих червонцев
ещё живой, но сброшенный листвы
взметнётся и на миг согреет небо.
Каким богам в угоду ль, на потребу
мы зажигаем осенью костры?
Почти что дань... Кому её отдать?
Стою, смотрю, а что сказать - не знаю...
Костёр из листьев тихо догорает.
Осталось только осень расстрелять
за грусть, за злость бушующей стихии
и за весну, погибшую в костре.
Как чёрен пепел! В нём ищу стихи я
и чувствую, как с листьями горел...