Вдвое моложе и втрое напыщенней,
Чем состоятельный Глумова мэр,
Малотиражки главред Карапыщенко,
Литературе служенья пример.
Между редакции снулыми тётками
Он обличает с утра неспроста
Рифмы избитые, тропы потёртые,
Дактиль, лишившийся слога-хвоста.
С кресел, лоснящихся сальными спинками,
Кресел навроде колов для голов,
Спугнута им поэтесса Былинкина
И начинающий критик Хамлов.
Низко унижен прозаик Петровичев,
Вздёрнут за лыч эссеист Плешунов.
Каждый чудак, Карапыщенко троллящий,
Будет назавтра ходить без штанов!
Вечер. Бледны электричеств дрожания
В ровной шеренге столбов-фонарей.
Некий влюблённый свои подражания
Нежно читает подруге своей.
Мост у аптеки не раз это слыхивал,
Вспыхивал ярким румянцем фонарь.
Но Карапыщенко здесь не попихивал
Тех, кто пописывал томно, как встарь.
Сектор, влияньем его не охваченный,
Хочет подмять поученьем главред,
И, подбираючись к паре означенной,
Точит он критики злобный стилет...
Нет! Крестоносцу приходится спешиться.
Не дописал я про это листа.
Пусть продолжают влюблённые тешиться,
А Карапыщенко рухнет с моста.