Четвёртые сутки - Боже! -
Бессонница, жар и бред.
Ну, что с тобой делать, что же?..
На жёлтой, иссохшей коже
Отчётливо виден след.
И знала ведь, ты не стоик.
Надеялась, дура. Вот -
И верить тебе не стоит,
И прятать ключи пустое -
Кто ищет, всегда найдёт...
Ты смотришь, а взгляд безволен,
Бессмысленнен, сквозь меня:
- Ну, Тасенька...ну...уколешь?
Бесформенной кляксой боли
На скомканных простынях
Твоё замирает тело.
Мерещится - навсегда...
И губы белее мела...
Да что ж ты с собой наделал?!
Беда ты моя... б-е-д-а!
Пугаюсь, что ты не дышишь...
Я, верно, схожу с ума...
К груди припадаю: - Миша!
Ты слышишь меня? Ты слышишь?!
Едва отзовёшься: - Ма?..
- Ну что ты, какая мама? -
Тебя лихорадка бьёт.
Я жмурюсь, шепчу упрямо:
- Держись... Ты же самый...самый!
Ты выдержишь... Всё пройдёт.
Вот только хватило б веры
Обоим, тебе и мне...
Ты падаешь навзничь, серый,
...И белые офицеры
Кружатся в бредовом сне.