Ох, и ливень шел в СмилЯне. Говорят,
Все дороги им размыло, разнесло.
Трое суток унимало бунтаря
Покаянными молитвами село.
И рассказывали после: по дворам
Плыл огонь, зажатый бесом в плотный шар,
Выли бабы, надрывалась детвора,
Мужики вослед крестились, не дыша.
А когда под ночь, звенящей от беды,
Темнотою все углы заволокло,
Эта нечисть, растудыть твою туды,
В дом Милутина влетела сквозь окно,
Раскромсала на ломти чернильный мрак,
И к сынку его, Николеньке, на грудь
Опустилась и застыла до утра,
Только искрами моргала чуть по чуть.
От испуга завизжала, было, мать,
Да Николенька прикрикнул: «Замолчи!
Этот шар – вселенский разум. Понимать
Мне дано его в удушливой ночи».
Поутру огонь растаял, ливень смолк,
Заструилась жизнь привычно, наконец.
Повторял Никола долго: «Мудрый ток».
Видно, спятил окончательно малец.