Уезжаешь на сто недель. Как мне с этой бедой мириться? Вот бы стать невидимкой-птицей, чтобы рядом с тобой лететь в круговерти бескрайних дней сквозь тревоги, печаль, усталость… Не молить, не кричать: «Останься!» всё трудней.
Ты словами меня не мучь. Боль свернулась ежом колючим, сердце рвётся с небесной кручи прыгнуть в самую гущу туч и упасть проливным дождём на сухие цветы и травы. Расставание душу травит, жжёт огнём.
Вдруг целуешь легко-легко, взглядом, будто ладонью, гладишь непослушные волны-пряди с лёгким инеем у висков. И до кончиков пальцев – дрожь оттого, что близки безмерно. – Ты ведь сильная! – шепчешь.– Верно? Подождёшь?
Ах, как проникновенно! Боль расставания - очень знакомое ощущение. Снова почувствовала. Спасибо, Оля! Сто недель - это серьёзное испытание, есть отчего сокрушаться. И сила духа здесь играет не слишком большую роль. Дело случая - и всё может рухнуть.
Если серьёзно - грустно... Оль, ну ты ведь не такая, я-то знаю!
Сто недель - это серьёзное испытание, есть отчего сокрушаться. И сила духа здесь играет не слишком большую роль. Дело случая - и всё может рухнуть.