Забилось солнце в рюмку коньяка.
Октябрь себе вычёсывал бока,
линял, плешивел, крыл сырую землю.

И птица, синехвостая, как ночь,
смотрела с подоконника в окно,
где лето в лампу спряталось и дремлет.

О чём ты, птица, смотришь на меня,
мучительно подёргивая веком?..

Казалось, пошевелишься — и всё:
в печальный список будешь занесён
со всеми, кто решил оспорить время.

А время это бухало внутри,
пульсируя, вздувая пузыри,
оранжевым окрашивая темень.

Зачем ты, птица, голову склоня,
моих минут улавливаешь эхо?..

И тонкий луч тянулся ниткой, но
затихло возле ног веретено,
и тени зашептались безголосо...

Когда придёшь, мне будет много лет,
и будет литься тот же бледный свет,
и будет на дворе всё та же осень.

Садись-ка рядом. Дай же руку мне.
Скажи, ты видишь птицу на окне?