Из ранних ноябрей я состою:
холодных, сыроватых и тревожных,
которые нисколько не похожи
на ту меня, что знал один художник,
картинно создававший наш уют.

Он краски брал апрельские сперва,
чтоб мне хотелось петь и веселиться,
писал июльских сказок вереницы
и звал в Марсель, в Париж и даже в Ниццу -
от радости кружилась голова.

Под осень август стал довольно смел,
как мой любимый, горы рисовавший -
в горах белели шапочки ромашек,
и не было листвы, у ног опавшей,
и первый гром ещё не прогремел.

Прошли года, но в каждом ноябре
всё то же отражение я вижу:
бегу девчушкой лёгкой по Парижу
и, забираясь на седьмую крышу,
не из-ме-ня-ю ни-ког-да себе.