..................................................Таисии Алексеевне Бережной, моей няне

Уезжаю. Работа. Теперь во Вьетнаме.
С каждым годом поездки даются трудней.
И глядит на меня с укоризною мама,
повторяя, что я забываю о ней,
о себе, о семье, что здоровье дороже,
что на старости лет ей опора нужна.
…Ночь. Бессонница строит ехидные рожи,
и в окошко сочувственно смотрит луна.
Я ночами давно ни о чём не мечтаю,
чаще память тревожу. Я вспомнил сейчас
Ленинград, нашу няню – блокадницу Таю,
как ходил с ней по средам кого-то встречать
на Варшавский, лишившись вечерней прогулки,
в пять часов, под капризы любых непогод.
Поезда приходили с ворчанием гулким.
Я пугался. Она говорила: «Погодь,
вдруг приедет…» А кто? Я не слышал ответа
и стоял на перроне, зажмурив глаза,
ожидая, что няня мне сунет конфету,
чтобы я никому ничего не сказал.
…Повзрослев, я уехал, был по уши занят –
институты, дипломы, работа, семья.
И не знал, что ходила по-прежнему няня
на Варшавский вокзал. Но теперь без меня.
Умерла наша Тая на Светлой Седмице.
Я не смог прилететь. Виноват перед ней –
не успел проводить, не успел поклониться.
…Вот и утро. Луна побледнела в окне.
Через восемь часов самолёт до Ханоя.
Нужно с мамой проститься и вызвать такси.
Время слишком спешит, не давая покоя –
не успел навестить, не успел расспросить…
Помню, няня сказала: «Супруг мой, Василий
в сорок первом, в июле, ушёл на войну…»
И однажды на Пасху меня попросила
двух младенцев, Илью и Петра, помянуть.