Прибегала куница и трогала носом мох, Камень всё понимал, только так и лежал недвижимо. Вереск, певший над кручей, без влаги совсем засох, Потому как исчезли ручьи - голубые, рыжие.
Всё поникло в глубоком лесу, и заросший люк С крышкой в виде елового пня, без корней и мшистого, Приоткрылся беззвучно, исторгнув одну петлю, А за ней и другие, живые, смертельно быстрые.
Петли мигом покрыли пространство вокруг себя, Ледяными лассо обвивая крапиву жгучую. И букашек, и пташек, и кучки лесных опят - Всех бросали в пучину земли, и они там мучились.
В бездну падали дюны пустынь и военный плац, А внизу, под землёй, кто-то этим всем дирижировал. Нереально играли... Однако, и Рим, и Грац, И туристы - один за другим - исчезали живо так.
Петли пили моря и крушили собой бетон, По-мультяшному шустро дрались, как в игрушке "Марио". Убедившись, что выживших нет на Земле пустой, Петли вытерли пыль с полюсов и ушли в террариум.
Люк замкнулся, осталась на свете одна Земля, Без роскошных лесов и полей, удивлённо-лысая, И кружилась на месте клубочком, трулю-ля-ля, Только звёзды над ней рассыпались крупицей рисовой.
И вот этот клубок из деревьев, камней и тел, Упакованный в кожу Земли и за нить подхваченный, Вдруг наполнился смыслом - и шариком вверх взлетел, И повис близ Центавра, дыханьем Творца раскачи-вае-мый...
Певший уже не актуален, можно заменить на росший или желтый, старый вереск...