Был у бабушки гребень в седых волосах,
тёмно-синие серьги в оттянутых мочках.
Не читала, с трудом разбиралась в часах:
– Сколько времени, дочка?

А в деревне часы не бывали нужны –
как стемнеет, ложились, вставали до зорьки.
А читать... Много ль писем-то было с войны?
Похоронка и только.

Руки бледные тяжко ложились на стол.
Рот беззубо дожёвывал вечное горе.
– А умела б читать – прочитала бы, мол,
буду вскоре.

И смеётся беспомощно. Боже ты мой,
сохрани и спаси от подобного смеха...
Поселилось во мне тихой птицей седой,
птицей-нежитью, тенью, навечной бедой
этой горечи эхо...