Вечер. У барьера. Поднят пистолет.
Чем мишень крупнее, тем кровавей след.
Белые рубашки, хмарь над Машуком –
Затянулось небо бурым коньяком.

Обдувает ветер скулы жёстких лиц.
Мысль летит, не зная никаких границ.
Гениальный демон плещется в крови.
Перестань! Не лучше жить, как все они?

Но сарказм заточен. Остриями слов
Отзываясь, словно на могучий зов,
Презирая тленье, сам и Бог и суд.
Погадай на пуле, закадычный друг!

И Машук невольно поперхнулся, сник,
Словно был подстрелен у горы двойник.
Замерзает сердце – пуля холодна.
Пуля, будто слово. Точная, одна.

Распахнулось небо, ввысь взлетел июль.
Разорвалось сердце, жадное до пуль.