| юг словно вьюноша смугл и волоок, как мы бежали. в попытке удрать на полюс он раз за разом цеплялся и рвал чулок об указатель. июнь на себе рвал волосы, я только падал коленями на горох, мне, как о стенку горохом паденья оземь. я всё давил неразборчивых в пище блох прыгающих с лопуха или шерсти козьей на ноги. или то был тополиный пух ливнем к брусчатке прибитый, сметённый в кучу? юг, ты был в каждой из пойманных мною мух, я поджигая им крылья был слеп и глух, юнь, я устал. я назад. я тяжёлый случай.
|| тополь взрывается, пух забивает рты. полдень влачит по земле вещмешок за лямку. снова молчание западной долготы будет сверлить мне затылок покуда танки где-нибудь не аукнут. изъела моль косы, ищу по карманам сухой обмылок мыло не пахнет хоть режь его, хоть мусоль, я б рисовал им на ткани, но это было. я написал им законы, а ливень смыл их да окормил этим чёрную аки смоль землю и хмель, и хрущей, что над ними кружат. ды́чка. не помнит срывающих шишки рук, ну а тем паче ножа в них. сдавайся. ну же.
