Есть у меня механические очки,
Кожей подшитый, проклепанный летный шлем.
Светят приборы, как яркие светлячки...
Сам я построил машину без всяких схем.

Шкивы собрал и зубастые шестерни,
Медные лопасти, пляшущие винты.
Море сверкало, когда я летел над ним,
Горы казались игрушками с высоты.

Как-то встречал я псоглавцев – чужих людей –
И отдыхал от скитания в облаках.
Те говорили: "Механикус-чародей", –
Правда, крутили скептически у виска.

После собрал электрический батискаф
С люком, рулями, прожектором и окном,
С плотной резиной, металлом во всех местах.
В нем я спускался во тьму на морское дно.

Видел причудливых рыб и цветных медуз,
Хрупких кораллов изысканные леса,
Бурых жемчужниц, сокрывших бесценный груз –
Все чудеса представали моим глазам.

Только она мне сказала на берегу:
"Ты эгоист и бездельник по всем статьям",
И причитала – понять я, мол, не могу
Первоначальные правила бытия.

Надо чтоб в горке стеклянной сверкал хрусталь,
Спицы порхали под пальцами стрекозой,
Долгую нить превращая рядами в шаль…
По половицам ребенок бежал босой,

Каша варилась, в тепле подходил пирог,
В кресле лежала газета, камин мерцал,
Чтобы ходить по единственной из дорог –
Из бесконечности до своего крыльца.

Что обижаться и вечно печаль хранить,
Хлопать дверьми и смотреть, обжигая льдом?
Есть и железо, и новые шестерни.
Я очень скоро построю ходячий дом.

Чтобы шагал он под звездами и в метель,
В солнечный полдень, и в серой дождливой мгле...
Чтобы сидеть у камина, растить детей
И нескончаемо странствовать по земле.