Мальчик-жонглер, обаятельный шут и вор,
Что ж, заходи в мой малиновый балаганчик.
Лаковый ящик к себе привлекает взор:
Куклы не хуже твоих цирковых чудачеств.
 
Хочешь взглянуть? Ну, конечно, бери, смотри.
Видишь, как сделаны? Лица живые... слишком.
В цирке лицо на арене скрывает грим,
Куклы на нитках игрою и чувством дышат.
 
Видишь – священник и шулер, маркиз и страж –
Каждый заполнен своею душой и болью.
Руки хозяйки актерам вернут кураж,
После спектакля оставят лежать безвольно.
 
Сцена вертепа похожа на ваш манеж.
Нити от ваги похожи на ваши лонжи...
Знаю, сейчас ты исполнен иных надежд.
И, как ни странно, мы в этом с тобой похожи.
 
Смотришь на блестку, приклеенную к губе –
Речи не слышишь, безудержен и беспечен.
Чувствуешь, нити идут от меня к тебе?
Нити любви, что связуют и нас, и вечность...
 
Да, поцелую, конечно, мой милый шут,
После сниму надоевшее за день платье,
Но, лишь минует галоп скаковых минут,
С новой забавною куклой очнусь в объятьях.
 
Как безупречна любая ее черта.
Это тебе не болван из бревна и пакли.
В лаковый ящик я нежно кладу Шута.
Встретимся позже, мой ласковый, – на спектакле.