Гладильная. Курилка. Коридор. Свет лампы запыленной, кафель скользкий. Подсобка, где хранится до сих пор машинок швейных сломанное войско.
Откуда… всё, до ниток по углам, я знаю? Дар сквозь стены видеть – свыше? А, может, я когда-то здесь жила? Да-да, жила…обычной серой мышью.
Обрывки ниток волокла в нору, Боялась смеха женского и визга, и как-то (бирюза и перламутр) я пуговицу от пальто отгрызла.
На кой она была мне? Для мышат? Чтоб показать им в пуговице море ? А, может, в ней жила моя душа: Светящаяся, легкая… но вскоре отраву подмешали в молоко. От блюдца пахло сытною ванилью, «москвичкой», корвалолом, табаком. короче всем, что женщины любили. …………….. Вы знаете, а смерти вовсе нет, тоннеля нет, загробной тьмы зловещей. ………………. Вот мы заходим с мамой в ателье (мне лет, наверно, семь…нет, даже меньше)
Все те же лица, полумгла… и мать пока, смеясь, с приемщицей болтала (вот тут – убрать, вот здесь – ушить, поднять ) я пуговицу со стола украла.
На кой она была мне? В ней тогда увидела я свет – протяжный, вечный, немыслимые страны, города, тебя… за двадцать лет до нашей встречи.
Бесхитростно ребенка воровство Но так мне за нее тогда влетело, что больше никогда и ничего чужого не брала и не хотела,
и даже не завидовала ни столам богатым, ни богатым платьям. как будто с той поры живет во мне ужасное мышиное проклятье. …….. А знаете, ведь смерти правда нет. Тоннеля нет, загробной тьмы зловещей. …………….. И снова захожу я в ателье. Все те же лица, разговоры, вещи.
- Вот здесь поднять? Убавить по плечу? Ой, что-то страз по вороту так скупо! Я слушаю. молчу молчу молчу и пуговицу на своем пальто кручу, кручу… и улыбаюсь глупо.
Ого! Доброго времени суток. Наверное, это и есть магия настоящих, умных и не злых стихов... Вот здесь, в ваших строчках и междустрочиях. Даже несомненно, а не наверное :-)
