Подальше от себя – огни, аэропорты, Воздушная болезнь, глухая взвесь миров. Ноябрьский коллаж особенного сорта – По взлётной полосе нетронутый покров.
Всено́щный перелёт из Азии в Европу – Из необъятной тьмы в урезанный формат. А мысли со времён Великого потопа Над ватой облаков по–серому дымят.
Растрёпанные сны. И нет ни в чём возврата. И лёту до зимы – одиннадцать часов. Штрихами на исход исчерканная вата. Все взгляды – в никуда. А память – на засов.
Подсвечивает ночь и гонит подступиться К прочтенью по слогам невидимой строки́. Но всё ещё летишь подстреленной жар–птицей По направленью «от». А нет бы, сразу «к».
Ни веры, ни потерь. Одни сплошные знаки Построчной пеленой по облачным пара́м. И согревает мглу «медок» Issėy Miyáke*. А мне уже давно к несладкому пора.
Засасывает мрак в свой азиатский омут. А за бортом всегда морозно и свежо. Торопишься сменить, как Рюрик, по–простому, Осенний передел на зимний форс–мажор.
Но ладится ноябрь к белёсым зябким стёклам И не спешит уйти в декабрьский рассвет. А небо без надежд и памяти поблёкло – Готовится к зиме держать за всё ответ.
Как пара близнецов мы с о́сенью похожи – По ве́янью времён присыпаны седым. Откуда ни смотри, везде одно и то же. Всё – суета сует и мутно–серый дым.
