Номер Тринадцать любил просто так людей.
Даже когда из молочных копытец вырос.
В серном инферно мечтал о речной воде.
И в самоволках подслушивал сельский клирос.

По возвращении тайно растил цветы,
Те превращались в зубастые мухоловки.
Он огорчался и нёс их за Бесов Тын,
Чтобы отдать для забав молодым чертовкам.

Глядя с тоскою на огненные котлы,
Думал Тринадцатый: "Я бы пошёл в поэты.
Им и в аду их живые слова милы,
Даже когда пять веков кипятят за это".

В пекле Тринадцатый снова не сдал зачёт.
Бабка кричала: "Какие ему заботы?
Дед его тоже себе на уме был чёрт!
Всё за пивком философствовал с неким Гёте..."

Нечисть в геенне махнёт на него рукой,
Скажут: "Неисповедимы пути Господни.."
Быть тебе тем, кем не стал бы никто другой,
Номер Тринадцать, романтик из преисподней.

Пишет Тринадцатый стих о людских страстях.
После подлунной юдоли в рогах усталость.
По-человечьи у чёрта глаза блестят.
Рядом на полке "Божественная" и "Фауст"...