Дальний Восток остался в моей памяти редкими вспышками эпизодов из детства. Но вот мне семнадцать, и я покидаю это благословенное место, чтобы никогда уже не вернуться (в общем, прямо по Чехову: «В Москву! В Москву!»). Заезжаю в родной город лишь пару-тройку раз, на студенческие каникулы. В одни из таких каникул папа везет меня прогуляться по окрестностям, чтобы дочке было что вспоминать в столице. По каким-то лесным дорожкам выезжаем на дикий берег Амура. Весь рыжевато-желтый песок — в иссиня-черных, с разноцветными вкраплениями пятнах, которые при ближайшем рассмотрении оказываются махаонами небывалой красоты. Никогда и нигде больше я не видела таких крупных бабочек — размером с две сложенные мои ладони.

Конечно, пытаюсь поймать (да они, непуганые, и не улетают), но тут из-за кустов выскакивает пограничник и в решительных, очень решительных, мягко говоря, выражениях советует нам побыстрее сматываться. И только тогда я замечаю вполне себе в зрительной доступности остров на реке, с китайской деревней. Выходит, если мы границу еще не нарушили, то на нейтральную полосу точно внедрились.

Быстренько загружаемся в папин служебный «газик» и выруливаем от греха подальше. На обратном пути заезжаем в кедровник. Папин шофер, симпатичный солдатик, влезает на дерево и сламывает для меня (тоже ничего так из себя девицы) веточку с тремя кедровыми шишками, полными орехов, — дальневосточный сувенир. Ветка горьковато пахнет хвоей, а шишки, покрытые смолой, немного липнут к рукам…

Вот куда потом эта ветка подевалась, не помню. Должно быть, орехи сгрызли на закуску в общаге.