любовь с французским прононсом

..У неё - дубовый пол в сортире

И французский, кажется, прононс...

tasha1963 ( Любовь с французским прононсом)

Никифор, жертва лирики и мира,
Лишь в тёплые края спровадит ос,
Наквасит груш,
Щавель законсервирует,
Засыплет чернозёмом абрикос -
Чтоб не замёрз;
Расплатится за труд с бульдозеристом...
Погладив дерево по содранной коре,
Произнесёт :"Сработали нечисто:
Вот веточка торчит. Срублю, чтоб в январе
Не мучилась..." Пока Никифор рубит,
Вам расскажу историю, друзья,
Как подвела французская змея
Поэта нашего. Он, словно клещ на шубе,
Из чаши сладострастия не пьёт,
Но, в целом, пьёт.
С помещицей, Аглаей Силикон,
Никифор больше месяца встречался;
Всё как положено: и выбрит, и влюблён.
То на чаёк заедет, то на часик.
И вот пришла пора - всегда бывает так -
Решил на нОчь заехать,
на коньяк.
Аглая всё, конечно, понимает,
Но в голове шумит вчерашний бал,
А тут - поэт. Бутылку охлаждает.
Цветы, стихи... Ну, в общем... поддостал.
Бодрится, как старик в минуты физкультурки,
А на балу - и вмазать, и мазурка...
- Вчера состряпал вот канцону и псалом-с.
Изволите послушать?
И Аглая,
Горящей головой задумчиво кивая,
Вдруг говорит: "У вас, поэт, - прононс.
Ужаснейший. Словесный. Невозможный.
Не знаю, с чем сравнить..." Поэт в ответ: "А может,
Как после ваших кушаний, Аглая?
Когда кишечник то скулит, то лает...
Рабом перистальтических мучений
Сидишь и смотришь на дубовый пол".
Ах, после столь игривых преткновений
Не будет колебательных движений
У них вовеки. Путь любви тяжёл
И кратковременен, как трезвость тракториста,
Что спит сейчас в ковше бульдозериста
За садом у Никифора. Там страсть
Утихнет вмиг: вы знаете, как сладко
Сидеть под яблоней, стрелять и не попасть
В себя, в закат и в куропатку?

никифор молочков и полнейшая аберрация

Вспомнил, вспомнил… Вчера, в день рожденья

подарили мне в шутку коллеги-друзья

языкастое фото Эйнштейна.

Nik ( Языкастое фото)

То не колибри в царстве орхидей,
Не пташка малая над полем кукурузным,
Не Михаил Наумович Эпштейн,
Не Эйзенштейн, cоветской кинокузни
Кузнец могучий, - то Альберт Эйнштейн.
Ждёт, чтоб ушёл последний из гостей,
Собравшихся к Никифору на праздник.
Вот понемногу гости и вылазят…
Всех пригласил поэт. Тут и супруг Наташин,
Семён Семёныч, Пухин тут и Ташин,
Помещики, собратья по перу.
И знаков восклицательных гуру,
Кирилл Хваливзамен. Он слово "хорошо"
На "классно" заменил. Своим путём пошёл,
Друзья твердили. Жалко только - запил.
А музу б не одну в чулане запер,
Как наш Никифор давеча жену:
Ну, верно, каплю лишнего хлебнул,
А, может быть, с бабайкой перепутал…
С кем не бывает в тяжкую минуту
Интоксикации. Ну, с днем рожденья друг!
И расползлись они. На север, запад, юг
Никто не полз. Все – на восток, в Россию:
Там крепостное право отменили.
Там шамбала березового ситца.
…Никифор спит. И думает что снится
Ему Эйнштейн, задумчивый и строгий.
- Альберт, Альберт, поговорим о Боге?
- Ещё скажи, о Достоевском. "Идиот".
Зачем супругу запер?
Тут берёт
Великий физик
Жертву выпускает:
"Щас будет аберрация". И вот,
Пока жена Никифора не бьёт,
Эйнштейн, конечно же, не исчезает.

А утром – боль. Эйнштейн дрожит в руке.
Ещё язык показывает. Сволочь.
Всё это видел в тёмном уголке
Суровый критик –
Иннокентий Стволов.
Он мог бы подтвердить. За рюмочкой. Со вздохом.
Но нам, читатель-друг, признаться, как-то
всё равно.