Бог дал чувств…
На тележку точно хватит. И грош –
скудный ум, но блестящий: медный чуб, в люди вхож…
Едут вместе, болтают. Как всегда, о любви.
Вдоль дороги мелькают мхом поросшие «пни»…

Ум враз ожил: - Ты глянь-ко, ладно срублены – в масть.
Тот – в опятах, не жадный, по всему. В самый раз!
- Фи! – насупила бровки с возмущеньем душа.
- Он же старый – уловки. Видно, лыс…Но! Пошла! -
Подстегнула кобылку и пустила в галоп.
Чешет медный в затылке: - Бабы…Кто их поймёт…

Едут дальше…Навстречу яко-наг, яко-благ.
Без лаптей, изувечен. - Осади! Дам пятак, -
лоб наморщила жалость. Состраданье взвилось:
- Подаяние – малость. Ты не видишь, он бос.
Милосердно вздохнуло, очи вперив на страх.
Тот ссутулился: - Мало… Снова жить на узлах?

Гнев с досадой проснулись, захрипели: - Окстись!
На пороге уж старость! Ты куды, нежность…Брысь!
На пеньке бы, при деле – ткать, да песни спевать. -
Предвкушенье на тело поглазело, на стать…
Поворочалось малость… В помощь совесть и стыд.
Ощетинилась ярость: - Мужиков дефицит!

Растудыть твою! В баню! - Отвращение: - Ах!
А доверье к мужлану прёт на полных парах…
Тот и рад…Сноровистый: и воды, глянь, лохань;
рубит чурки со свистом, словно шепчет – аркань…
Умиление, радость, облегчение…Плоть
в ожидании сжалась. А любовь всё нейдёт…

Ждёт что ёкнет. - Вот дура! – страсть напыжилась, - зри!
Руки есть, шевелюра…Ум притопнул: - Замри!
Спорить с бабой – пустое. Вот те крест, не проймёшь.
Разум был на постое – так слинял…Вот те ёшь…
Накось выкуси…То-то…Бог терпел – так и нам.
Хошь леденчика с мятой? Не канючь, экий срам…

Приутихли – сморило. Ждать имям не впервой.
Ум кряхтит: - До могилы что ль ходить под пятой?
Шапку оземь, на печку. И бормочет: - Балда!
Всех запряг, не перечат. Но любовь! С ей беда…