Во власти снегов и мороза И блёсток в небесной тиши, Под тихий напев ариозо, Уснувшая в зиму берёза, Тиха и недвижна. Внушил Декабрь ей сон под гипнозом.
Веленью природы поддавшись, Белёсой стрелой замерла. И холод ей вовсе не страшен. Стоит в окружении башен – Застывших деревьев . Тела Их грезят о лете вчерашнем.
До нового лета так долго! И слишком зима холодна. В морозных объятиях колко. Давно ариозо умолкло, Исчезло… Под тяжестью сна Лишь треснет сучок, громко, звонко...
Во власти портвейна и водки, и сладких шампанских паров, по стрелкам трещали колготки, клаксонили нервные пробки неровной походке. И рот - краснел светофором коротким.
Велению сердца поддавшись, слонялся вблизи небоскрёб, а в небе - черно по-монашьи, и сердце - бесхозный "калашник", в который патронов наскрёб, подчистив эмоций загашник...
А воздух звенел, словно Скулте играл ариетту жене. И шли одинокие кулды из праздников в бедную утварь, о пропитых буднях жалеть. Столкнулись, как Шива и Будда
в единый сюжет. /Или прозу семейного быта - листать!/ Рассыпались все папиросы, на "зебру" упали вопросы и предновогодняя star светилась, от lonely устав...) L.
Во власти тюремной решётки, Lonely томился мой дух, И образ размыто-нечёткий, Жены моей, может быть, двух… Качался в сыром каземате, На лампочке под потолком, Просил слёзно их – перестаньте, Монахом живу, под замком. Они, издеваясь, колготки Снимали с шикарнейших поп… И стон мой, хрипатый, из глотки Пропитой несётся: - Ах, чтоб!.. Растратив загашник эмоций, Накинул на лампу петлю… В окошко упал лучик солнца! Ах, батюшки… дома я сплю!
и сладких шампанских паров,
по стрелкам трещали колготки,
клаксонили нервные пробки
неровной походке. И рот -
краснел светофором коротким.
Велению сердца поддавшись,
слонялся вблизи небоскрёб,
а в небе - черно по-монашьи,
и сердце - бесхозный "калашник",
в который патронов наскрёб,
подчистив эмоций загашник...
А воздух звенел, словно Скулте
играл ариетту жене.
И шли одинокие кулды
из праздников в бедную утварь,
о пропитых буднях жалеть.
Столкнулись, как Шива и Будда
в единый сюжет. /Или прозу
семейного быта - листать!/
Рассыпались все папиросы,
на "зебру" упали вопросы
и предновогодняя star
светилась, от lonely устав...)
L.
Во власти тюремной решётки,
Lonely томился мой дух,
И образ размыто-нечёткий,
Жены моей, может быть, двух…
Качался в сыром каземате,
На лампочке под потолком,
Просил слёзно их – перестаньте,
Монахом живу, под замком.
Они, издеваясь, колготки
Снимали с шикарнейших поп…
И стон мой, хрипатый, из глотки
Пропитой несётся: - Ах, чтоб!..
Растратив загашник эмоций,
Накинул на лампу петлю…
В окошко упал лучик солнца!
Ах, батюшки… дома я сплю!