На перевал идти опять.
Коварный он: подъёмы, спуски.
Бурхану, что ли, дань воздать?
(Бурхан – хозяин мест, по-русски)

и любоваться свысока,
покинув тесный мир машины,
как на тугих надбровьях скал
дрожат созревшие лавины,

как в облака уходит путь,
ещё не Млечный, но морозный,
и лезут, лезут в эту круть
мои собратья – лесовозы.

Тайга: унылый рэп ветров,
брутальность хвои и щетины
и дальнобойщик-сквернослов
в табачном сумраке кабины.

Не Бог и страх, а пох и нах
его попутчики сегодня.
Тут жизнь спустить на тормозах
легко по зову преисподней.

Сошлись на трассе, как в бою,
суровый край и нрав суровый:
«КамАЗ, дружище, мать твою!..»
И дальше два заветных слова.

Спит перевал, могуч и сед,
в снега исподние одетый.
Наш монотонный белый свет
он разделил на тот и этот.