По люпину поднебесья плыл вальяжно белый зубр,
пробираясь от Полесья к стае тучек «зуб за зуб».
Там недремлющей жар-птицей за индиговым плетнём
мироздание девица озаряла день за днём.
«У неё рога - корона», - клялся дедушка-бизон,
«Нам она - родная кровно», - пел барашек в унисон.
Словно сглазил друг заклятый. Продирался зубр за ней
сквозь восходы и закаты, частоколы из дождей,
грозы, грёзы, огневицы, мир дворцов, войну халуп…
От седьмого пота выцвел белоперистый тулуп.

Леди Liberty ретиво стейк из тучек обглодав,
оценила перспективу, словно кролика - удав.
И прищурив амбразуры глазок, тощие бока
опалила леди зубру. Расплескалась кровь в белках.
Фу-ты...мелочные хвори, голова зато цела,
есть родимое «безморье» и озёра-зеркала.
Высь кроят бушприты сосен, а зубрёнок-малышок
разнотравьем на прокосе набивает вещмешок.
Здесь у самого порога медуница и тимьян,
здесь не любят пустобрёхов, здесь родились ты и я.
Спит старик седобородый, вздуты вены на руках,
человек другой породы (из ходивших на врага).

Юнга звёздного вельбота смел, на выдумки мастак,
В люльке спит его свобода – свет в пшеничных волосах,
россыпью в медовых сотах– конопушки на носу.
К белой кромке небосвода возвращался алый зубр.