Дате: 06 августа 1945 г

Белые стены.
Мечутся тени.
Вдавлены в стены.
С улицы свет
слепящею вспышкой
мигнул.
Грохот машин.
Надрывом.
И затих постепенно.
Время застыло.
Ужас остался.
И гул.

Губы, запекшись,
шепчут в смятенье
чуть слышно:
– Пепел танцует со мной
в оседающей мгле.
Вместе мы были,
где же сейчас ты,
"Малыш" мой?
Это же я,
мама твоя,
Энола Гэй.

Мальчик мой, Пол,
как же я тебя
оберегала,
Пока моё чрево
служило защитой тебе.
Родился ты.
Вырос.
Но я волновалась немало:
Всегда быть с тобой –
такой дала Богу обет.

Как мать,
я хотела,
чтоб ты был храбрее и ловче,
Чтоб жизнь удалась твоя,
смог ты
достать до небес.
Ах, как я гордилась,
что сын мой
теперь уже лётчик.
Как сердце сжималось:
полковником стал, ВВС.

Ну, как же у матери
сердце в разлуке
не взропщет,
Но взрослого сына,
увы,
не привяжешь к ноге.
Шалун,
ты свой В-29,
бомбардировщик,
Назвал моим именем,
именем матери –
«Энола Гэй».
Теперь уже мной
свод небесный
навылет прочерчен.
Спокойнее мне,
поскольку во мне ты летишь,
Ведь вновь,
как когда-то,
тебя я ношу в своем чреве,
Добрый мой мальчик,
мой любимый малыш.

– Полковник.
Я знаю
отвагу вашу и храбрость.
Задача вам выпала
славной,
почетной вдвойне:
Название бомбы –
“Малыш”.
Это ответ
на Пёрл-Харбор.
И «точку»,
что сбросим с небес,
она поставит в войне.
Сюрприз узкоглазым
пошлем мы
не очень приятный.
И, как говорится,
утрём нос мы
СССР.
Запомнит мир:
август, шестое.
И год: сорок пятый.
– Йес, сэр!

– Взлёт с острова Тиниан.
Я наслаждалась и пела.
Кокуру иль Ниигату
увижу я сквозь облака?
Но выпало –
на Хиросиму,
так подсказали
пеленг,
«Испанское “чистое небо”»
и провиденья рука.
Ах, мой малыш,
мне с миром делиться бы
вестью,
Для материнского сердца,
это ль не апогей:
Наша
прогулка в небе
проходит с тобою вместе:
В небе
над Хиросимой
счастливая «Энола Гэй».
И к моему
"Малышу"
небо пойдёт повитухой,
Чрево моё
раскрылось:
теперь это – бомболюк.
Правда, не писк,
а рёв
мне донесся до слуха –
Ведь я "Малыша" не рожаю –
это я им бомблю.

– Белые стены.
Мечутся тени.
Вдавлены в стены.
Белый гриб вспучен.
Шляпкою – смерть.
Слепит ореол.
Вот мать другая.
Она,
обезумев,
беседует с тенью.
И не по-нашему
тени что-то кричат мне, Пол!

Сизым пеплом обсыпал меня
зимний пронзительный холод,
Хоть рисунок одежды
в кожу вожгло –
отогрей!
Останками тел обугленных –
имя Тиббетса Пола.
Из пепла сложилось
имя моё:
Энола Гэй.
--------
Примечание.
Все имена и названия, а также основные события – подлинные.
Монологи и диалог – предположения автора.