Двенадцать. Дрогнул маятник и замер.
Кукушка разевает молча клюв.
Прочь, привидения, я всё забыл и сплю!
Но в поддавки со мной играет память.

Ползут по стенам тени - не мои.
За стёклами мелькают чьи-то лица.
Бормочут неверморы злые птицы.
В деревню... в баню... в монастырь... в Аид!

Предательские зеркала и окна
зашторю и закупорю я плотно.
В моей крови - забвенье и вино.

И лишь на грани сна мне вдруг помстится:
Заливисто смеясь, во ржи над Стиксом
Харон плетёт из васильков венок.