Странник вошёл в ночь.
Он хотел заблудиться
в лабиринте травы и звёзд.
Ему опостылели глаза.
Что они могут увидеть,
кроме отражений и призраков?
Им неведомы ни боль темноты,
ни стремление приоткрыть тайну плача
и допьяна напиться из источника слёз,
а затем уснуть так крепко,
чтобы вселенная превратилась
в бесконечный сон о любви
и чтобы этот сон увидели все,
кто отверг одинокого странника.

- Что глаза? -
говорил он своим рукам,
которые в свете звёзд казались чужими. -
Глазам не достать до дна моей тоски,
до любви,
а значит, не предлагай мне, Боже,
ни солнечных дней,
ни лунных ночей!

Мудрецу не нужны твои пьески борьбы света и тени,
где всегда побеждает ночь.
Тьма - бездонная душа мира.
Просто об этом не говорят детям,
чтобы они не смеялись над тобою, мой Боже,
над твоим забавным «аз есмь свет миру».
Какому миру, Господи?
Миру, который без света погибает,
а от света слепнет?

Он ждал, когда Бог ответит
на его горький ропот.
(А что такое ропот,
если не молитва отчаяния?)

Но единственное, что случилось, -
это умер восток
и некому было выплюнуть
омытое божьей слюною солнце,
и путник стал узником чёрного лабиринта знания,
и только зарницы памяти давали ему понять,
что одиночество -
ещё не смерть.

И вдруг он увидел крылатого юношу,
чьи большие глаза сияли,
как две луны, омытые слезами ветра.

Мальчик сидел на спящей змее горизонта
и собирал мозаику из кусочков разбитой радуги.
Он глянул на путника и улыбнулся.

- Дай мне немного света, о ангел!

- Прости, но я не владею светом.
Я всего лишь зеркало этого звёздного чуда,
как время - отражение вечности,
как смерть - зазеркалье твоей суетливой жизни.
Ты искал истину, отвернувшись от игры фотонов,
не зная, что твой мир питается ими.
Ведь даже мудрость слепого Гомера
слизывала капельки хмельного света
с прохудившихся мехов темноты.
Если хочешь увидеть себя,
стань моим зеркалом, путник!
Стань отражением моего маленького счастья -
и тогда Бог увидит тебя,
крошечную блёстку надежды,
дрожащую на чёрном граните небытия,
и тогда
радужной музыкой грибного дождика
он смоет с твоей радости ночь.