Чёрная плёнка кофе с обязательным пузырьком по средине, в белой чашке с неудобной ручкой, слишком маленькой за пластмассовым столиком булочной. Хрупкий забор из покосившихся снов десятью глотками между мною вчерашней и новым утром я рушу. Город не готов проснутся, но уже неспокойно ворочается под небом, светлеющим все больше. Я щекочу ему пятки – затягиваюсь сигаретой, стучу зажигалкой нарочито: - Берлин, просыпайся! - Я сейчас! Две минуты! Попей пока кофе. - Уже! – то-ли любовницей, то-ли недавней женой чувствую себя девушкой в не по росту большой мужской рубашке на голое тело. Под босыми ногами пол в незнакомой мне раньше квартире. Я варю кофе. Я пью его антрацит, добавляю сахар. Мне так хорошо! Только немного страшно. И от страха ещё даже лучше. - Я проснулся! От сердца отлегло-я желанная. - Это кофе? Я тоже хочу! Небо стремится выше и выше. Проезжая часть наливается красками, звуками, запахом. Деревья расправляют затекшие за ночь ветки.
От помадных губ отпечаток на краю чашки. - Нам пора!- говорю я Берлину. - До завтра!- прощаюсь я с кофе.
Я согласна с Олегом. Всё-таки верлибры записываются в столбик, при том, что количество слогов в строках может быть не равным. Но никак не может быть в А4. Так что - или нужно переформатировать стихотворение, или изменить рубрику, к которой оно отнесено.
Этот текст легко разобьётся на строчки.Но даже и в подаче формата А4 проглядывается его поэтическая суть. Это как очень прочувствованный дословный перевод с другого языка великолепного стихотворения.
Всё-таки верлибры записываются в столбик, при том, что количество слогов в строках может быть не равным. Но никак не может быть в А4. Так что - или нужно переформатировать стихотворение, или изменить рубрику, к которой оно отнесено.
Красавицу, как ни одень, сутью своей зацепит.)