Она летала, Она всегда летала! Была легка, тонка – Чудесная такая – Кружила по небу, То плача, то играя: Идея полета Её не напрягала.
А Он наблюдал, Как Она летала, И сердце – в такт – Медленно тая, И в светлом кружении Её земного рая, Однажды заметил: Она немножечко устала,
Он тут же предложил ей Уверенную руку, И преступлением Назвал разлуку. Он ей прописал, Где – лево, а где – право, Поставил запреты На полёты «от лукавого»
И потолок – Чтоб видела границу, И повторял, Что курица – не птица; Он – так любил, Она – его – любила: Полёты стали блажью, А сказки – нудной былью.
А по ночам, Чтоб незаметно было, Он по чуть-чуть Подпиливал ей крылья... Делами окружил И о себе заботой: Чем зазря порхать – До пота поработай!
Она привыкла: Клетка – не могила, Ведь что-то прошло И чем-то стало мило... Глаза стали тусклы, А впечатленья – слабы: Вот "эволюция" От бабочки – до бабы.
Тема полётов - измучена виршами, Лучшее в жанре - конечно, про Карлсона. Что же нас тянет, блаженых, на крылышки Стать?! Мы смешней африканского страуса...
- Питеры Пэны летают и Нильсы,
И Мэри Поппинсы. Те, правда, с зонтиком.
Ну, и в Стокгольме один уродился.
Карлсон. У Шведов он - типа экзотики.
Тоже решил полетать я немножко
И попланировать малость на бреющем.
Так захотелась попасть на обложки,
В "телике" выступить, или там где ещё...
...Пальцами вы у висков покрутили,
Буркнули: "Ишь, разлетались тут всякие...".
Буднично. Просто. Без шума и пыли.
Ни в НЛО не поверив, нив магию...
Лучшее в жанре - конечно, про Карлсона.
Что же нас тянет, блаженых, на крылышки
Стать?! Мы смешней африканского страуса...