Только представь себе, нет, только представь себе, Кристен...
Можно не думать вовсе, решительно ни о чем.
Можно грести, врезаясь в тугую волну плечом.
Можно бежать, заливаясь смехом твоим искристым
к пальмам, где полотенца, шезлонг, дайкири...
Есть же места такие.
Только подумай, нет, только подумай, Кристен...
Саксофонист у метро не хватится хмурым днем
твоего ежедневного доллара... Думай же не о нем,
Черт побери, хватит думать об этом саксофонисте...
Белая блузка, портфель из тисненой кожи.
Как эти дни похожи.
Только доверься, о, только доверься, Кристен...
Воздух салоном громадного "Боинга" туго сжат,
капли на загорелой заднице чуть дрожат,
белый песок... Целый мир уже менее ненавистен.
Рядом мужчина, хотя скорее подруга...
Кто-нибудь твоего круга.
Только поддайся, да, только поддайся, Кристен...
Ты так старательно избегала подобных драм.
Хлопья, спортзал, содержание жира на килограмм...
В трубке металлом привычно чеканишь: "Listen..."
Семь дней в неделю заняты трастовым фондом.
Ну какой саксофон там?
Только смилуйся, нет, только смилуйся, Кристен...
Каждый день ты проходишь, а он наигрывает "К Элизе".
И тебя прошибает потом, как будто плюс сорок, а ты во флизе.
В пыль и прах обращаются ткани избитых истин.
И тебя трясет весь остаток дня от неутоленной страсти
в опостылевшем трасте.