Хочу воспеть я славного француза
(точней не я, а муза... се ля ви...)
Не Робеспьера, и не Лаперуза,
и не де Голля, не Экзюпери,

и не в Наполеона муза целит,
и не в актёра, и не в кутюрье...
Она хотит, шоб вместе мы воспели
шеф-повара Люсьена Оливье.

Шеф-повар этот (что там говорить-то!) –
имеет высший рейтинг именной.
Толпа французов прошлого забыта,
но Оливье мы помним, всей страной.

Его салат – роднее нет салата:
Год Новый без него непредставим.
Его едим... и всё-то маловато –
всю жизнь свою мы наполняем им.

Но вот беда: хоть с музой мы коллеги,
но тяжело сотворчество идёт –
хочу я окунуться в мир элегий,
а муза погрузиться в бездну од.

Вот он, трагизм: былая рецептура –
в ней рачьи шейки, рябчики, икра...
В ней было то, что прежняя культура
до нынешней, увы, не донесла.

Теперь едим салат, который повар
совсем иным когда-то сотворил.
Сказать, конечно, можно: "Что такого? –
ведь имя Оливье он сохранил.

Ведь имя-то по-прежнему сверкает
среди предновогодней мишуры..."
А всё таки – народу не хватает
и рябчиков... и паюсной икры...

И раньше были разные доходы,
и оливье не каждый мог поесть.
Но в век последний (а, тем паче, годы)
названия ничто не значат здесь,

когда нам называют колбасою
что колбасой является едва ль,
когда везде подмешивают сою...
Да разве только в этом вся печаль?

Да разве только в этом?!

.................................Спи, шеф-повар.
Ты утилитаризм наш не застиг.
Мы помним имя...
......................и салат...
...................................и номер... –
двенадцатый на Введенском.
...................................Прости...